Валерий Гаркалин: «В банках у меня миллионов нет...»

Однажды Валерий Гаркалин установил своеобразный актерский рекорд, сыграв в картине «Ширли-мырли» сразу трех разнохарактерных персонажей. Потом добавил к этому еще добрый десяток удивительных, неординарных киноролей. Особенно хороши его маг в «Досье детектива Дубровского», композитор-плагиатор в «Ландыше серебристом», Король в «Андерсене» Эльдара Рязанова. Я уж не говорю о театре, где Гаркалин, кажется, сыграл все возможные роли — от женщин до шекспировского Гамлета.

За три последних года актер перенес два инфаркта и пережил кончину любимой супруги Екатерины. После таких тяжких испытаний не каждый выкарабкивается. Но он нашел в себе силы. Личность!

«Она была для меня всем»

— Валерий Борисович, вам пришлось практически начинать жизнь заново...

— Если судьбе и небесам было угодно, чтобы я продолжил свой жизненный путь, значит, буду его продолжать. Хотя теперь уже без Катеньки, в одиночестве... Она была для меня всем.

— Это правда, что вас часто можно застать на кладбище?

— Да, я часто навещаю Катю. Но давайте не будем о грустном — надо продолжать жить!

— Вы профессор Российской академии театрального искусства, выпустили уже четыре курса будущих звезд. Но в свое время вас не приняли ни в один театральный вуз...

— Да, Щукинское, Щепкинское, ГИТИС, МХАТ меня категорически отвергли. Когда провалился на вступительных экзаменах в Щукинское театральное училище, одна педагогиня сказала мне такую фразу: «Молодой человек, у меня к вам личная просьба. Если увидите какой-нибудь творческий институт по пути вашего следования, то обходите его за километр. Вам и помышлять нельзя о профессии актера». Потом я стоял возле здания училища и рыдал...

— Говорят, что спустя годы вы сами заставили эту даму плакать?

— Да, лет через десять я играл главную роль в спектакле «Папа, папа, бедный папа, ты не вылезешь из шкафа» в театре Сатиры. Она сидела в первом ряду, и когда наши глаза вдруг встретились, я увидел — плачет... Она преподавала еще какое-то время на нашей кафедре и даже однажды призналась мне, что, мол, ошиблась.

— Желание самовыразиться родом из детства?

— Скорее всего. Район Москвы, где жила наша семья, считался «босячным». Курский вокзал, завод «Манометр», заводские общаги, коммуналки. Тем не менее я рос таким... романтическим ребенком. В самом юном возрасте мечтал играть на фортепиано. Но мои родители были простыми людьми, зарабатывали копейки... Правда, отдали в кружок аккордеониста при ДК «Метростроя», где я научился довольно сносно играть, что мне потом очень пригодилось при поступлении в Гнесинское училище. После школы, провалившись в театральный, пошел на завод, год работал «кипером» — контролером приборов, измеряющих давление. Потом, отслужив два года в армии, поступал еще и еще, пока не попал на экспериментальный курс Сергея Образцова и в его знаменитый Театр кукол.

— С высоты прожитых лет и ролей скажите: годы работы в кукольном театре — потерянное время?

— Наоборот, это были самые счастливые годы в моей жизни. Молодость, безответственность и вся жизнь впереди только-только все начинается. И первая любовь, и все впервые. Наш курс в Гнесинке был очень дружным, расставаться не хотелось, и мы вместе поехали в Кемерово, организовали там эстрадный ансамбль «Люди и куклы» и шесть лет колесили с ним по стране. Кукольники — это особый род людей. В основе этой профессии почти волшебство умение оживить неживое. Но из-за ширмы можно выдать и фальшивую интонацию! Зрители тебя не видят, но поймут, что тот, кто держит зайчика, плохой актер. Вот я был бездарным кукольником...

— Почему?

— У меня не было дара вдохнуть дух в... тряпочку. Это природный дар, которому не на учишь: либо он есть, либо нет. У меня не было.

Продолжение интервью читайте в журнале "Сельская новь" № 2, февраль 2011 г.