Ложь во спасение?

Чтобы спасти колхоз от банкротства, жители села Малая Верейка отдали ему кредиты, взятые на развитие личных подсобных хозяйств.

Следователи в колхозной конторе

Когда в кабинете Олега Лепендина, председателя воронежского колхоза имени Карла Маркса, появилась группа следователей, он не сразу понял, что это допрос. А когда понял, пришел в недоумение: «Да ведь я не на покупку личной автомашины деньги брал!» Следователи, однако, этих оправданий не приняли. Сняв показания, они завели уголовные дела не только на самого Лепендина, но также на главного бухгалтера и еще на 16 колхозников. В сообщении областной прокуратуры говорилось: «…в феврале 2006 года председатель колхоза Лепендин уговорил жителей села Малая Верейка взять кредиты на развитие личных подсобных хозяйств, а деньги передать на нужды колхоза. В марте кредиты были получены, но по целевому назначению не использовались, а переданы в колхоз имени Карла Маркса. В последующем заемщики под руководством Лепендина, оформив с помощью главного бухгалтера Зуевой не соответствующие действительности документы, вступили в сговор между собой на получение субсидий и в декабре 2006 года незаконно получили из средств федерального бюджета субсидии на общую сумму около 80 тысяч рублей. Уголовное дело в отношении работников колхоза возбуждено по ч. 2 ст. 165 УК РФ - причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием группой лиц по предварительному сговору, в отношении главного бухгалтера Зуевой - по факту пособничества, в отношении председателя колхоза Лепендина - соучастия в преступлении…»

Я ехал в Воронеж писать о жуликах. Ехал потому, что явление это становится если не массовым, то типичным. Похожая информация пришла из Тамбовской области, где в суд направлено дело по обвинению руководителя СПК «Надежда» и еще пятерых человек в незаконном получении целевого кредита и использовании его не по назначению. Почти идентичная ситуация. Как сообщили в Генпрокуратуре, в феврале 2005 года СПК «Надежда» взял кредит в 1 миллион 200 тысяч рублей на весенние полевые работы, но погасить его не смог, тогда и возникла идея использовать для погашения долга кредиты на развитие личных подсобных хозяйств. На предложение председателя СПК откликнулись 5 человек. После оформления документов все они, включая руководителя, получили в банке 1 миллион 204 тысячи рублей и передали средства в кооператив. А для подтверждения якобы целевого использования полученных денег представили подложные документы о приобретении в кооперативе продукции. И получили субсидию из федерального и областного бюджетов на уплату процентов по кредиту на общую сумму 135 тысяч рублей. Раз это повторилось в двух местах, значит, может повториться и в третьем, и в четвертом, и в пятом. Возник соблазн использовать средства, выделяемые в рамках национального проекта на развитие частных подворий, на реанимацию умирающих, агонизирующих колхозов. А это уже ставит под угрозу сам проект. Разве это не преступление, не жульничество? ...

В единственном автобусе, соединяющем Малую Верейку с областным центром, в котором ездят только свои, местные, меня быстро рассекретили и поначалу едва не ссадили. Мол, едет за жареными фактами, какое кому дело до наших бед! Потом ледок растаял, разговорились, и я понял: нет, не председатель колхоза подбил этих людей на нарушение закона, а они подбили председателя. И не столько о законе они тогда думали, сколько о спасении собственной, казалось бы, налаженной, но вдруг давшей трещину жизни. Потому что одним личным подворьем не проживешь. Рухнет колхоз, основной кредитор крестьянина, рухнет и подворье. Не случайно же кредитов здесь на развитие личных хозяйств почти не берут. Не потому, что невыгодно. А потому, что негде с выгодой сбыть выращенное. Закупочных кооперативов как не было, так и нет, а их бы надо создавать в первую очередь, потом только предлагать крестьянам увеличивать поголовье скота на личном подворье. Но у нас частенько пытаются ставить телегу впереди лошади. Заводы и перекупщики скупают молоко и мясо за бесценок. На рынок в Воронеж каждый день не наездишься. Как в этих условиях выплатить кредит?

Вот и не берут. Вот и режут коров. В иных деревнях ни одной буренки не осталось. Каким национальным проектом все это исправить? Потому и держится крестьянин за колхоз или СПК, что иной опоры нет. Рухнет он, и придется самим сниматься с места в поисках лучшей доли. Я ехал писать о жуликах, а встретил людей, пытавшихся любой ценой сохранить то, что было нажито многими годами напряженного коллективного труда.

Этому председателю памятник ставить надо

Главная улица села названа именем Лепендина. Нет, не Олега, а его отца Григория. Долгие годы именно он возглавлял колхоз имени Карла Маркса. Растил стопудовые урожаи, получал высокие надои. А еще строил дома, мостил тротуары, уже в семидесятых годах провел в село газ. А Олег учился у него. И еще в институте на экономиста. Потом защищал кандидатскую. Потом работал главным экономистом хозяйства. И когда после неудачной операции отец умер, наследовать его колхоз выпало не кому-нибудь, а именно ему, сыну, Олегу Григорьевичу Лепендину. Это случилось в 1989 году. Через разрушительные девяностые Олег провел свое хозяйство аккуратно, как корабль сквозь минное заграждение. Он вообще аккуратный человек.

А кроме того, откровенный и как-то по-детски открытый. Это располагает к нему людей. А экономические знания помогают в работе. В 90-е годы он решил проблему кадров за счет вынужденных переселенцев из стран Средней Азии и Закавказья, отдав им построенные еще его отцом, но пустовавшие до той поры дома. Теперь шутит: «У нас не село, а малый интернационал». Все колхозное стадо, ставшее убыточным и камнем висевшее на бюджете хозяйства, перегнал на личные подворья. Кто-то сразу выкупил коровку, и она стала его собственной, кто-то потом, а кто и до сих пор платит арендную плату - по 100 рублей в месяц, но и те и другие молоком и телятами распоряжаются самостоятельно. Колхоз, в свою очередь, обеспечивает подворья кормами. Правда, не бесплатно, но и особо с людей не дерет - только чтобы покрыть производственные затраты. Ну как тут проведешь четкую грань между личным и коллективным? Получается, как у кота Матроскина: «Корова казенная, но молоко от нее наше и теленок тоже наш». Облегчив бюджет колхоза, корова стала источником дополнительного заработка для колхозников. Само же хозяйство сосредоточилось на выращивании зерновых, подсолнечника, сахарной свеклы - всего того, что приносило деньги. В основном зерновых. Каждый год были хоть с небольшой, но прибылью. Как? На этот вопрос Лепендин отвечает просто: «Надо стараться получать хорошие урожаи и при этом поменьше тратить». Многие годы это удавалось. Часть зарплаты выдавали людям зерном, подсолнечным маслом, сахаром по ценам ниже рыночных.

Сохранили колхозную столовую и бесплатные обеды для механизаторов. Даже свое внутриколхозное телевидение завели. Да такому председателю памятник ставить надо, а на него - уголовное дело! Будущее жителям села Малая Верейка не казалось безоблачным, но и штормов не ждали. У всех на уме было: как-нибудь выживем. А когда Кремль стал яснее проговаривать свою политику в области сельского хозяйства, когда отрасль вошла отдельной программой в национальные приоритеты, появилась даже уверенность, что все будет хорошо.

Спасительные кредиты. Беда пришла, откуда не ждали

В 2005 году в колхозе имени Карла Маркса вырастили небывало богатый урожай. Факт этот оказался, однако, для колхоза трагичным. В стране случилось перепроизводство зерна. Это обвалило рынок. Цены на зерно упали в два раза. Тогда-то и образовался у колхоза первый за всю историю его существования долг - 4 миллиона рублей. 2006 год крестьяне встречали с беспокойством и тревогой. На сев денег не было. И взять их тоже было неоткуда. Банк кредиты не давал. Потому что все, что могло служить залогом, было заложено и перезаложено. Над колхозом нависла тень банкротства. Тень эта имела конкретные очертания соседнего села Малая Покровка. Где вот так же образовался долг, кредиторы обратились в арбитражный суд с исками к хозяйству, суд ввел внешнее управление, была распродана за бесценок сельскохозяйственная техника, порушены и разграблены административные здания, мастерские, фермы, а люди ушли кто куда. Мерзость запустения грозила теперь и Малой Верейке.

Тогда-то общее собрание колхоза имени Карла Маркса и поручило правлению изыскать возможность использовать для спасения коллективного хозяйства кредиты, выдаваемые в рамках национального проекта для развития личных подсобных хозяйств. Криминала в своих действиях ни Лепендин, ни колхозники и сегодня не усматривают. 16 человек оформили необходимые документы. Да, кое в чем пришлось слукавить. Например, справки о доходах. По закону нужно было указать доходы за последние полгода. Но в это время колхоз жил под угрозой банкротства, а крестьяне стояли на бирже труда. Поэтому указали доходы за предыдущие шесть месяцев. Банк проверял и не усмотрел нарушений.

И подворья есть, и коровы на них стоят, и корма для этих коров покупать нужно. Кредиты выдал. В результате были добыты те необходимые 2,5 миллиона рублей, которые и решили в конце концов судьбу не только весеннего сева, но и самого колхоза и всего села. Отсеявшись, колхоз мог уже брать товарные кредиты под залог будущего урожая. Призрак банкротства отступил. 12 комбайнов, 26 тракторов, больше 20 автомобилей, около 50 единиц другой техники - все сохранилось. Они победили. А победителей, как известно, не судят...

Победители тоже плачут

Еще как судят! Обман обнаружился, когда бухгалтерия колхоза помогла оформить документы заемщикам на получение субсидий на погашение процентов от кредита. В них почему-то везде целью использования денег была закупка кормов. А когда проверили, выяснилось, что колхоз поставил на эти кредитные деньги корма не только шестнадцати заемщикам, а всем ста членам колхоза, у которых были коровы. Обнаружились и сомнительные справки о доходах. Чтобы не дать разрастись скандалу, Лепендин осенью с первых же доходов погасил банковский кредит колхозников и вернул субсидии государству. Хотя мог бы и не гасить до следующей осени - кредит-то выдавался на полтора года.

В областном управлении сельского хозяйства Лепендина поняли. И с банком отношения восстановились, у него сегодня нет претензий к хозяйству. «Со стороны руководства колхоза имени Карла Маркса была допущена некоторая бестактность, но я бы не назвала это преступлением», - говорит председатель воронежского отделения Россельхозбанка. Осенью 2006 года кредиты вернули, а в январе 2007-го в Малую Верейку приехали следователи. На их языке такое деяние носило уголовно наказуемый характер. Дела скоро стали принимать плохой оборот. Нет, не уголовные. Те, наоборот, начали вдруг вянуть, как трава в засуху, которая случилась в лето 2006 года. Вначале прекратили уголовное преследование колхозников, взявших заемные кредиты, потом - главного бухгалтера как пособницы, та попала под амнистию. В районной прокуратуре надеялись довести до суда хотя бы дело на соучастника преступления - председателя колхоза имени Карла Маркса Олега Лепендина. Правда, по мнению заместителя прокурора района Дмитрия Маршева, который это дело вел, в суде оно могло рассыпаться. Нарушение закона - да, было, а преступления-то, пожалуй что и нет.Хуже получилось с самим колхозом.

Небывалая засуха - за все лето не выпало ни одного дождя - убила урожай на корню. Свекла, хлеб, подсолнечник - все сгорело. Потому прежние долги полностью погасить не удалось. И Олег Лепендин пришел к неутешительному выводу, что самостоятельно, без поддержки работать невозможно. А так как со стороны государства помощи ждать не приходилось, стал председатель искать ее у частных инвесторов. Так колхоз, утратив самостоятельность, превратился в одно из производственных подразделений крупного московского зернового холдинга. Теперь задача Олега Лепендина - вовремя отсеяться и убрать урожай, а что, где и за сколько купить - забота руководителей холдинга. Лепендин лишь распоряжается своим фондом заработной платы, который, кстати, теперь стал в полтора раза больше, чем прежде. - В нынешних условиях лучше держаться подальше от денег, - говорит он. - Надзорных органов становится все больше. Многие операции на грани законности, все зависит от того, кто и как на них посмотрит.

Опровержение

Сведения, опубликованные в статье Георгия Бородянского «Из элиты - в банкротство», опубликованной в № 7 за 2005 год ежемесячного публицистического журнала «Сельская новь», а именно:

«...с начала уборочной от управления хозяйством председатель был оттеснен. На току распоряжался Андрей Анатольевич Коновалов, указуя, куда направлять машины с зерном. А направлял он их в сторону своего предприятия, возмещая понесенные им затраты собранным урожаем. Хлеб на тот момент стоил 3 тысячи рублей за тонну. Механическим мастерским засчитывался по 2 тысячи»;«...проведена продажа имущества. Продавали его ликвидаторы сами себе. Юридическое лицо под названием «Зеленое поле» ... состоит из четырех физических лиц. А.А. Коновалова и... их коллег. Согласно договорам, заключенным ими с «Неверовским», приобрели они колхозное добро, сначала оцененное бухгалтерией в 53,3, затем в 30 миллионов рублей... зерноток ушел в «Зеленое поле» за 800 рублей (а стоит он миллионов 20), 7 тракторов МТЗ - за 4750 рублей... 17 сеялок - за 360 рублей»;«В балансе, предоставленном в арбитражный суд, куда инвесторы (ликвидаторы) обратились 11 ноября с заявлением о признании колхоза банкротом, его активы подешевели еще втрое по сравнению с 6 октября - 11,3 миллиона рублей»;«Захватив все имущество, ликвидаторы приступили к земле.

Условием принятия неверовцев на работу стала передача их паев в аренду «Зеленому полю». Отказались это сделать 70 человек, которые тут же были уволены... Естественно, без выходного пособия... Не выдается зарплата и тем, кто сдался на милость победителю: «кормилец» задолжал около 9 миллионов рублей», - не соответствуют действительности, порочат деловую репутацию Коновалова Андрея Анатольевича.История в Малой Верейке заставляет задуматься вот о чем. Дореволюционный реформатор Петр Аркадьевич Столыпин мечтал о создании в российской деревне класса собственников. Не получилось...

В верности идеям Столыпина клялись и реформаторы минувших пятнадцати лет. Однако в результате всех преобразований собственников (и собственности!) на селе становится все меньше, а наемных рабочих все больше. Отчего бы это?