Жена познается в беде

Прочитал в восьмом номере вашего журнала cтатью «Где деньги, Зин?». Да, не пощадили нас женщины, хорошо, хоть вы самокритично признали, что однобокая получилась статья - мужья плохие, а жены хорошие. Но послушайте мою историю, может, мнение у кого-то изменится.

Когда я женился в первый раз, у меня была хорошая четырехкомнатная квартира в центре города, она мне досталась по наследству от родителей. После трех браков благодаря женушкам пребываю теперь в однокомнатной «хрущобе» и радуюсь, что есть крыша над головой. Впрочем, обо всем по порядку.

Первая моя жена, Валя, была сиротой. Приехала в наш город из дальней деревни. Меня это очень устраивало! Мой отец, который когда-то сильно намучился со своей тещей, моей бабкой, не дававшей им с матерью жить спокойно, всегда буквально заклинал меня: женись на сироте! Поэтому, когда я познакомился на дне рождения приятеля с Валентиной и узнал, что родителей у нее нет, а воспитывала ее тетка, то воспринял это как перст судьбы. Деревенские девушки неиспорченные, работящие, считал я. Еще наивно думал, что Валя будет испытывать ко мне благодарность за то, что я ее осчастливил, вытащил из глухомани. Как же я ошибался!

Увидев в первый раз мою квартиру, Валентина словно опьянела от восторга и предчувствия своего прекрасного будущего в этих хоромах. Она сделалась какой-то неестественно ласковой, даже навязчивой. Внимательно осмотрела комнаты и вдруг из отстраненно-холодноватой особы, держащей безопасную дистанцию, превратилась в пылкую женщину, сгорающую от страсти. Я тогда не понимал, что такой прилив сильных чувств вызвала отнюдь не моя персона, а качественная жилплощадь, мне принадлежащая. Подхватил девушку на руки и унес в нашу будущую спальню...

Мы поженились. Первое время я думал, что расчет мой оказался верен. Единственное, что не нравилось мне в моей жене, так это ее прижимистость, даже скупость. Своими мягкими пальчиками, в которых прятались цепкие коготки, она сразу влезла не только ко мне в душу, но и в кошелек. Надувала губки, если я приносил, на ее взгляд, мало денег, и даже не разговаривала из-за этого неделями.

Но гордость тем не менее не мешала Вале обшаривать карманы моих пиджаков и брюк, выгребая из них всю наличность. Это меня страшно раздражало. Потом Валечка вдруг притихла и какое-то время не требовала денег, зато появилась новая песня - тетушка, которую надо перевезти к нам.

- Она будет помогать нам: убирать, готовить... - убеждала меня Валентина. - А то мне так тяжело - и работать, и дом вести...

Тогда я еще женщинам верил. Согласился на уговоры.

Приехала тетушка - огромная бабища центнера полтора весом, и поселилась у нас. Вдвоем они меня скоренько уболтали прописать ее в квартире. Это был рубеж, за которым началась абсолютно новая, неожиданная для меня жизнь. Билетами на въезд в нее для женщин стали паспорта со штампами о прописке. Я же оказался лишь досадной помехой на пути к счастью. - Разве это деньги? - презрительно спрашивала меня моя сиротинушка, когда в очередной раз вручал ей зарплату. А потом вдруг - как обухом по голове - подала на развод. - Ты не устраиваешь меня ни материально, ни физически, - заявила. - И знай, что вышла я за тебя только из-за прописки, не обольщайся на свой счет.

Я и не обольщался. Из первого развода вышел раздавленным морально, да и в жилплощади потерял ровно в два раза. Валентине и ее тете досталась двухкомнатная квартира в центре, мне - тоже двухкомнатная, на окраине. Моя «трудолюбивая» еще и издевалась: - Зато теперь точно за тебя если кто и выйдет, то только по страстной любви!

Я долго собирался с силами, выстоял и решил заняться бизнесом. Со своим одноклассником открыл дело. Успешно! Пошли хорошие деньги, отремонтировал квартиру, купил дачу, машину.

А потом встретил Татьяну. Влюбился не на шутку и решил снова жениться. Меня не останавливало даже то, что у Тани была дочка. Они переехали ко мне, и стали мы жить вместе. Я крутился в делах, а Таня сидела дома с Юлечкой. Я им ни в чем не отказывал: по два-три раза в год ездили отдыхать в Турцию, девочка занималась языками с репетитором, покупали что душе угодно. Я хотел иметь и своего ребенка, но Татьяна все тянула, говорила, что успеем.

И вдруг - новый удар! Мой напарник, украв всю прибыль и набрав долгов от имени фирмы, скрылся за границей. Пришлось продать дачу, гараж, машину. Из всего нажитого оставалась только квартира, да и та под вопросом. Я был на грани нервного срыва, но не услышал ни единого слова поддержки от Тани. Теперь я знаю точно - жена познается в беде. Моя вторая жена этого испытания не выдержала. Она тоже переживала, но, как я понял, не из-за меня, а из-за потерянного имущества и пропавших денег. Таня нашла себе более удачливого мужчину и ушла к нему. На прощание, как и Валентина, она меня «напутствовала»:

- Вряд ли ты найдешь себе приличную женщину - у тебя же ничего не осталось.

Надо отдать ей должное, квартиру у меня она отсуживать не стала. У ее нового мужа и так было всего выше крыши.

Однако я опять выполз. Кое-как расплатился с кредиторами, хотя при слове «бизнес» меня теперь просто трясет. Устроился на работу в бюджетную организацию, деньги невелики, зато спишь спокойно.

Мне было уже под сорок, когда в моей жизни возникла Ольга. Я сказал себе: «Бог любит троицу!» - и женился в третий раз. У нас родилась дочь. Однажды я ехал на маршрутке на работу и попал в аварию. Почти год провалялся по больницам, прежде чем встал на ноги. Но уже через три месяца после происшествия Ольга меня бросила. Она тоже не пожалела для меня «добрых» слов:

- Ты неудачник по жизни, - сказала она с тяжким вздохом. - Права моя мама - от таких надо держаться подальше, это заразно.

Однако страх «заразиться» не помешал ей оттяпать у меня половину жилплощади.

Теперь я живу один, и нет силы, которая бы заставила меня жениться снова. Я твердо убежден, что женщинам от меня нужны только деньги, а не я сам со всеми моими достоинствами и недостатками. Ведь если любишь человека, то прощаешь ему все и переживаешь с ним тоже все. Мне же не прощалось ни-че-го!

Из всех испытаний я вынес непоколебимую уверенность: современные женщины - это существа меркантильные. Проверено на себе.